Самый продаваемый современный художник России: Эрик Булатов в 10 картинах

Вчера на 93-м году жизни скончался Эрик Булатов — один из ключевых художников российского концептуализма. Выбрали десять работ автора — от «Разреза» до «Автопортрета», — чтобы освежить в памяти его творческий путь.

«Разрез» можно классифицировать как раннюю попытку Булатова преодолеть плоскость полотна. Разрушает ее он с помощью идущего из глубины разложенного на спектральные цвета света. «Настроившись на него, вскрыв этот свет для себя, и не в "жизненной практике", а прежде всего на картине, внутри картины, Эрик уже навсегда придал своему искусству ту основу и те глубинные абсолютные характеристики, среди которых на равных существует пережива­ние и воздействие этого света как "благого", "прекрасного"», — писал о работе художник-концептуалист Илья Кабаков в книге «60–70-e. Записки о неофи­циальной жизни в Москве». В одном из видеоинтервью Булатов вспоминал, что работа вдохновлена наблюдениями за хирургическими операциями.

В «Горизонте» художник сталкивает два пространства: иллюзорный классический пейзаж и подчеркивающие плоскость холста помехи — плакатные и геральдические вставки. Горизонт, противопоставление пространства и плоскости — сквозные темы творчества автора. Здесь небо и поверхность земли разделяет красная линия, напоминающая орденскую ленту. Способность сопоставлять ключевые идеологические символы Советского Союза и лирические изображения ландшафтов стала одной из основных черт Булатова как художника.

Золоченые фигуры девушек, главный павильон Всесоюзной выставки народного хозяйства СССР, фонтан «Дружба народов» служат только фоном для огромной надписи красного цвета «Добро пожаловать». Это уже не приглашение на прогулку по ВДНХ, а предупреждение, что дальше не пройти. Символизирующий опасность цвет фразы, ее размер, шрифт и расположение (она закрывает горизонт) напоминают о запретах, которых в Советском Союзе было огромное количество.

Гиперреализм с элементами плакатной графики и текста — фирменный стиль Булатова, равно как и исследование тем свободы в условиях советской действительности. На картине виднеется надпись «Не прислоняться», набранная знакомым каждому «метрополитеновским» шрифтом. Такая оптическая иллюзия, противопоставление плоскости и трехмерного пространства создают ощущение воздуха между текстом и реальностью.

«Живу — вижу» — знаковый слоган в искусстве Булатова. Впервые он появляется в работе 1982 года, где на фоне вида из окна собственной мастерской художник размещает надпись «Живу — вижу» из стихотворения поэта Всеволода Некрасова. Впоследствии концептуалист продолжил создавать произведения с этой фразой, меняя лишь изображение на фоне. В картине 1999-го «Живу — вижу» будто врезается в синее небо над городом.

Картину «Лувр. Джоконда» Булатов посвятил теме восприятия искусства, а также роли музейного пространства и границ, которые встают между зрителем и произведением. На полотне мы видим один из самых узнаваемых образов мировой живописи — «Мону Лизу» Леонардо да Винчи. Вокруг нее выстроилась толпа, закрыв доступ. Посетители галереи не могут приблизиться к шедевру, чтобы ощутить прямой контакт: они сталкиваются с искусством как с недостижимым и далеким объектом. В реальный контакт Джоконда вступает лишь с мальчиком на переднем плане. Художник подчеркивает: современный зритель не смотрит на картину — он смотрит на то, как другие смотрят на картину.

Произведение стало одной из ключевых работ позднего периода Эрика Булатова. Оно продолжает линию размышлений художника о соотношении внутренней свободы и внешних ограничений, начатую в 1970–80-е годы. Строчки стихотворения Всеволода Некрасова визуально образуют черную решетку, с помощью которой автор показывает, что, попадая на лозунг, слово «свобода» теряет первоначальный смысл и становится таким же инструментом контроля, как прочие заявления и призывы. Разрушает границы бесконечное небо и обращенное в глубину слово. Оно будто отрывается от идеологической мантры, стремится в вечное и там наконец обретает самостоятельность.

В серии произведений «Слава КПСС II» художник продолжает исследовать тему власти, идеологического давления и внутренней свободы. Как и во многих других картинах, Булатов эксплуатирует здесь язык лозунгов, сочетая его с гиперреалистичными образами природы. Автор использует одну из главных советских аксиом, но она перестает быть политическим высказыванием и становится символом языка авторитарной власти — короткого, громкого и ограничивающего. Слова расположены на фоне бескрайнего голубого неба, а движение облаков отрывает буквы от фона и намекает на возможность прорваться сквозь идеологическую блокаду. Хитрый замысел, воплощенный на первый взгляд в патриотичной форме, был настолько очевиден, что даже советская власть считала код и запретила картины.

В отличие от двух представленных выше произведений с идеологическими лозунгами, в «Тучи растут» текст напрямую не связан с политической риторикой, но косвенным образом намекает на нее. При этом Булатов сохраняет ключевую особенность своего метода: взаимодействие текста и пространства, где слово превращается в самостоятельный объект, влияющий на восприятие. Природный образ — живой и подвижный, облака темнеют, превращаясь в тучи, а текст служит способом зафиксировать момент и описать его. Слова не позволяют зрителю беспрепятственно «провалиться» в глубину, заставляя снова и снова возвращаться к физическому присутствию.

В картине Булатов переосмысливает традиционный жанр автопортрета. Произведение представляет собой не только фактическое изображение художника, но еще и размышление о месте автора внутри пространства картины и культуры в целом. На это намекает тень, окружающая автора, и рамки по краям, напоминающие дверной проем. Так возникает ключевое напряжение между глубиной и плоскостью, свободой и ограничением.