«От объекта бесконечной критики до статуса бесспорной классики»: Анастасия Постригай — о Сезанне

Сезанн не просто так повторял сюжеты, и одних только видов горы Сент-Виктуар у него больше 80. Это была кропотливая работа, художественный анализ и выработка своего метода. Каждый раз он как бы пересчитывал вес композиции, все больше уходил от детализации к геометрии.

В России Сезанна знали благодаря коллекционерам, включая Сергея Щукина и Ивана Морозова. И авангардисты подхватили его эксперименты с формой — причем в несколько этапов. Участники «Бубнового валета» использовали приемы Сезанна для создания нового стиля. Примеров разных лет много: скажем, «Сиена. Порта Фонтебранда» Петра Кончаловского или «Верхние Котлы. Пейзаж с церковью» Александра Куприна. А позднее метод художника лег в основу программы обучения. Например, Казимир Малевич выработал комбо из практики и теории, которое получило название «учебный сезаннизм».

Это сейчас четко видно, как ниточки, идущие от Сезанна, проходят сквозь творчество десятков художников более поздних поколений. А при жизни его мало кто понимал, кроме немногочисленного окружения, и хороших слов в свой адрес он слышал немного. Благо, Сезанн был человеком упрямым, а процессы в искусстве всегда идут своим чередом. И хорошо, что хотя бы сейчас, спустя 119 лет после смерти художника, его влияние видно кристально ясно.

Но, к слову, Сезанну доставалось и в России — как и авангардистам, которые использовали его приемы. Илья Репин, например, считал, что если ослу привязать к хвосту кисть и поставить рядом палитру, то в хорошем настроении у животного получится картина Сезанна.

Отдельная ветка полемики развернулась между авангардистами и Александром Бенуа, который занимал охранительную позицию. Он считал, что художники новых течений страдают «спешной, непродуманной работой, „дешевкой“». А заодно прилетало и самим постимпрессионистам. Гоген, по его мнению, писал с наивностью туземца, Ван Гог создавал неостроумные шаржи. А что касается Сезанна, то термин «русские сезаннисты» как раз придумал Бенуа — и вовсе не любя.

Но мне очень понравился ответ художницы Надежды Удальцовой на критику современного искусства со стороны Бенуа. Она вообще была интересная и пламенная женщина, поэтому, как всегда, за словом в карман она не полезла. Написала, что если критики впадают в панику и вопят от каждого нового явления, может, они вовсе не понимают искусство. И резюмировала: «Искусство свободно и развивается по одному ему присущему закону изменения формы».

Это ведь работает и с современным искусством. Про него часто говорят, что, мол, все чушь — то ли дело Левитан. Но уже в этом ходе мысли есть свои изъяны: ровно то же самое говорили обо всех художниках, которые создавали нечто стоящее.

Чтобы прочувствовать драму и освежить впечатления, можно сходить в Пушкинский музей или Эрмитаж — там есть работы Поля Сезанна. Это хороший повод попробовать мысленно отмотать время назад. Представить, что вы стоите перед его картинами не в 2025 году, а совсем в другую эпоху, в другом костюме, в другом окружении. Попробовать понять, почему некоторых современников от искусства Сезанна просто трясло, и увидеть, как время расставляет все на свои места.